– Я всего лишь пытался тебя защитить, – бормочет он по дороге домой.
– Что?
После того случая в тронном зале я машинально ковыряю облупившийся черный лак на ногтях. И проклинаю собственную наивность. Мне неприятно, когда Эмерсон вечно мне указывает, какая я маленькая в его присутствии, когда он говорит мне, что делать. И, черт возьми, я хочу, чтобы он это признал.
– Советую тебе быть осторожной с этими парнями, особенно с Дрейком. – Его взгляд скользит по моему телу, и я понимаю, что он имеет в виду мой скандальный наряд.
– Неужели он привык распускать руки? – спрашиваю я, прекрасно зная, что Дрейк меня не интересует. Да, он красив, выше всяких похвал, но явно не в моем вкусе. Не мой типаж. Разумеется, после Бо я не совсем уверена, что знаю, какой у меня типаж.
– Дрейк неплохой парень. Он хороший друг, но трахает все, что движется, а ты еще слишком молода, Шарлотта.
Я стискиваю зубы и отворачиваюсь.
– Если вы и дальше намерены обращаться со мной как с ребенком, то вам просто не стоило меня нанимать.
Краем глаза я замечаю, как он тоже сжимает челюсть. Оставшуюся часть пути мы оба молчим. Въехав в гараж, Эмерсон вылезает и поворачивается ко мне.
– Ты в последнее время общалась с Бо?
В глазах мужчины мелькает намек на отчаяние.
– Я видела его вчера в торговом центре.
Брови Эмерсона ползут вверх, спина выпрямляется.
– И как он там?
Я пару секунд обдумываю ответ. Должна ли я подсластить пилюлю и сказать ему, что у Бо все прекрасно, что он не переросток, не знающий, чем ему заняться, – хотя на самом деле так оно и есть? Ему бы стало от этого лучше? Вместо этого я сразу перехожу к делу.
– Он хочет свою половину залога. Он был жутко зол на меня за то, что я не взяла чек на его половину.
Брови Эмерсона вздрагивают от моих слов.
– Зол на тебя?
– Да, в глазах Бо я никчемная дура. Неудачница и идиотка.
Не знаю, зачем я ему это говорю, слова просто сами выскакивают у меня изо рта. Выражение лица Эмерсона меняется от замешательства к гневу.
– Он так не думает.
– Нет, именно так он и думает.
Я обхожу машину и встречаю его возле багажника. Он молчит, как будто размышляет. И я уверена: Эмерсон думает о том, как пригласить сюда Бо, чтобы отдать ему его половину чека. Это действительно отличная наживка, если он хочет увидеть своего сына.
Его следующие слова становятся для меня неожиданностью.
– Ты не такая, Шарлотта.
Я усмехаюсь.
– Вы меня почти не знаете.
Его рука нежно сжимает мою руку чуть выше локтя, заставляя посмотреть ему в глаза.
– Прекрати, – довольно грубо и резко приказывает он. Я даже отшатываюсь, но его пальцы крепко сжимают мою руку, что удерживает меня в вертикальном положении.
Странно. Я вдруг оказываюсь ближе к нему и почти прижимаюсь к его груди. Он притянул меня к себе?
– Ты не неудачница, не безмозглая дура и не идиотка, ты меня поняла? – Он как будто сердится, и не будь его слова такими утешительными, я бы испугалась.
– Хорошо.
– Извини, что я тебе тогда все это наговорил.
– Все в порядке, – лепечу в ответ. Я так ошеломлена его близостью, что нейроны в моем мозгу перестали активироваться. Я чувствую его теплое дыхание, и будь на моем месте другая женщина, она бы точно захотела, чтобы он ее поцеловал. И думаю, он так бы и поступил.
Но я не какая-то другая женщина, я Чарли. Слишком наивная. Слишком неуклюжая. Неразвитая. Ничего из себя не представляющая.
– И извини, что сделал тебе выговор сегодня в клубе. Гаррет и Дрейк слишком многое себе позволяли. Это была не твоя вина.
Что случилось с мистером Большим Боссом? С ним было легче иметь дело, чем с мастером комплиментов и извинений. Я не знаю, что на все это отвечать, поэтому отступаю и выдергиваю руку из его хватки.
– Я понимаю. Да. Спасибо.
– Если Бо хочет свои деньги, он может прийти за ними сам, – добавляет Эмерсон, буквально выплевывая каждый слог, и входит в дом.
Слегка потрясенная, я следую за ним.
Где-то между гаражом и кухней, в которой Эмерсон показывает мне кофеварку и говорит, где брать воду и все остальное, что мне может понадобиться, я вспоминаю о собственном отце.
Похоже, Эмерсон не разговаривал с Бо уже четыре месяца. Я не общалась со своим отцом почти в пять раз дольше. Он не звонит, не шлет текстовых сообщений и не нанимает моих бывших, чтобы попытаться вернуть меня. Он никогда насильно не заставлял меня признать, что я не неумеха.
Позже, когда я собираю документы, мой взгляд задерживается на Эмерсоне, который сидит за рабочим столом. Интересно, что он видит, когда смотрит на меня? Неужели и впрямь лишь молодую девушку, годящуюся ему в дочери?
Затем я мысленно примеряю, что испытываешь, когда такой мужчина, как Эмерсон Грант, смотрит на тебя как на женщину, с которой у него может что-то быть. При этой мысли – что я могу быть его женщиной – в нижней части моего живота тотчас разливается тепло. Каково это – чувствовать его руки на своем теле, его губы на коже? Войти в здание с ним под руку и знать: кто бы ни был вокруг нас, я для него – самый главный человек.
И я перестаю воспринимать его как отца. Теперь я вижу в нем мужчину.
После работы я останавливаюсь у обочины рядом с девушкой-подростком. Она так поглощена своей книгой, что даже не замечает меня.
– Залезай, панкуха.
Моя сестра поворачивается. Она идет из школы домой, и от резких порывов зимнего ветра голубые волосы летят ей прямо в лицо. Обычно я начинаю работать примерно в это время и не могу забрать ее из школы, поэтому Софи приходится идти пешком целую милю.
Забравшись внутрь салона, она смотрит на мой наряд и смеется.
– Ты выглядишь как проститутка.
– Спасибо. А ты похожа на смурфика.
– Спасибо. Как прошел первый день на работе? – спрашивает она, когда я отъезжаю от тротуара и направляюсь к торговому центру в противоположном конце города.
– Было… интересно.
Вообще-то я не намерена делиться с четырнадцатилетней сестрой всеми малоприятными подробностями своей новой работы. Пусть она и мудра для своих лет, но явно не готова к таким вещам. Я решила не разглашать и тот факт, что работаю на отца Бо. Софи никогда не была большой поклонницей Гранта-младшего и вряд ли придет в восторг, узнав, что я работаю на Гранта-старшего.
– Погоди, куда мы едем? – спрашивает она, когда я пропускаю поворот к нашему дому.
– Разве сегодня не выходит этот новый аниме-комикс?
Глаза сестры загораются.
– Это называется манга, и да, он вышел сегодня… но, скорее всего, они уже распроданы.
– А мне кажется, стоит попробовать.
Мы подъезжаем к торговому центру, в котором расположен ее любимый магазин комиксов. И я тотчас жалею о том, что сначала не заехала домой, чтобы переодеться. Снаружи сгрудилась стайка мальчишек-подростков, вступивших в период полового созревания. Это видно по их прыщам, мешковатой одежде, сальным волосам и брекетам.
Ладно. Это ради Софи, думаю я, когда мы вылезаем из машины. Она искоса смотрит на меня. Мы идем к магазину, и мои каблуки цокают по потрескавшемуся бетону парковки.
– Боже, – бормочет Софи себе под нос.
Я буквально кожей чувствую на себе взгляды мальчиков, когда мы проходим мимо. Внутри магазина шумно. От желающих купить долгожданный новый выпуск комикса нет отбоя. Хихикающие девочки в футболках с логотипом «K-pop» и с рюкзаками «Hello Kitty» изучают полки у задней стены, а Софи тотчас же направляется к пустому стеллажу, где, по идее, должна стоять новая книжка.
– Видишь. – Ее плечи опускаются, и мое сердце обливается кровью. – Их явно распродали несколько часов назад.
– Не сегодня, сатана, – отвечаю я, поворачиваясь к грузному бородатому мужчине за прилавком. – Извините меня.
Он поднимает глаза от игровой приставки, которую сейчас разбирает, и застывает. Его взгляд прилипает – в буквальном смысле прилипает – к моей груди. Что неудивительно. Блузка на мне прозрачная, а лифчик черный. Это намеренная демонстрация… Я это знаю, но он смотрит на мои сиськи так, будто они погрузили его в транс и он не способен видеть что-либо еще в торговом зале.
– Привет! – рявкаю я, пытаясь отвлечь его внимание от своей груди.
И как только я собираюсь прикрыть бюст, вдруг понимаю, что это может сыграть мне на руку. Поэтому вместо этого я наклоняюсь вперед и упираюсь локтями в стеклянную стойку, демонстрируя ему свое декольте во всей красе.
– Боже мой, – снова тихо бурчит Софи позади меня.
– Я могу… Я могу вам чем-то помочь?
– Да, мы с сестрой ищем новую книгу из серии «Wonder Boy Cosmo». Мне кажется, она вышла сегодня. – Я одариваю его ослепительной улыбкой.
– Распродана в десять часов сегодня утром. – На этот раз ему удается посмотреть мне в лицо, но его взгляд прыгает между моими губами и сиськами, словно он смотрит матч по пинг-понгу.
– Вот как? – разочарованно спрашиваю я.
Затем делаю долгий вздох, бросаю взгляд на заднюю часть магазина у него за спиной и замечаю картонные коробки, стопками сложенные вдоль стены. Прикусив нижнюю губу, я смотрю на него сквозь ресницы и спрашиваю:
– Есть ли шанс, что у вас найдется еще один экземпляр для нас? Я очень, очень хотела бы его купить, – гляжу на его бейджик и кокетливо добавляю для верности, – Трэвис.
Он сглатывает, а затем натянуто улыбается. Пару секунд Трэвис, похоже, обдумывает, как ему поступить. Кстати, этот парень довольно красив. Если бы он подстриг свою лохматую бороду и причесался, это пошло бы ему только на пользу. Кроме того, у него приятная улыбка. Которая становится шире, стоит ему заметить мой взгляд.
– Хорошо, пойду посмотрю в подсобке.
Он на какое-то время уходит. Я поворачиваюсь к Софи, но та лишь с невозмутимым лицом качает головой и рассматривает полку с игрушками от «Funko Pop».
Через несколько минут Мистер Борода возвращается, заложив руки за спину. Наклонившись ко мне через прилавок, он передает мне толстую книгу с яркой иллюстрированной обложкой, на которой изображена собака, похожая на корги в костюме космонавта.
– Я вам этого не давал, – заговорщицки шепчет он.
– Трэвис, вы самый лучший!
Наклонившись вперед, я быстро целую его в щеку и оставляю на ней отпечаток алых губ. Он краснеет. Спрятав книгу от девушек в задней части магазина, я вытаскиваю свою кредитку и осторожно протягиваю ее ему. Продолжая улыбаться, Трэвис отдает мне чек и желает нам хорошего дня.
В машине Софи улыбается своей новой книге, и моя душа поет от радости.
– Боже мой, ты проститутка, но я не жалуюсь!
– Я не проститутка!
– Ладно, просто продолжай одеваться в том же духе.
Мой смех стихает. Я думаю о том, что Гаррет сказал сегодня в тронном зале. Чего тут стыдиться? Все это делают. Всем это нравится. Напрасная трата хорошей жизни – притворяться, что это не так.
Я никогда не считала себя сексуальной, но не могу отрицать, что мне было приятно сидеть на этом троне и думать о ком-то – определенном ком-то. О том, как он находил бы способ доставить мне удовольствие, пока я находилась там. В магазине мне было приятно чувствовать на себе восхищенные взгляды, знать, что я могу использовать свое тело с выгодой для себя. Чувствовать себя комфортно и щеголять своими достоинствами. Знать, что, пусть я и не стройна, как прутик, а моя кожа далеко не идеальна, это не значит, что я не могу быть сексуальной.